Расцвет «пейзажа настроения» приходится на период национального самоутверждения русской живописи и музыки, становления «псевдорусского» стиля в архитектуре. Утверждение самобытности русской культуры соответствовало аналогичному процессу в крупнейших европейских странах, что, в частности, выразилось и в пейзажной живописи Англии, и в творчестве «барбизонцев» во Франции. В предыдущих очерках о пейзажной живописи было рассказано о Салонах в Париже, на которых свои произведения могли показать художники разных стран.
В 1870-е гг. широкую популярность получают Всемирные выставки, где искусство разных стран демонстрируется в сравнении: публика стремится понять своеобразие художественной культуры каждой страны. В России в художественную практику входит традиция международных выставок. Русские художники бывают в разных европейских странах. Они знают современное искусство Германии, Франции, Италии, Швейцарии, Финляндии. Поленов находился под влиянием французских пейзажистов. Левитан высоко ценил импрессионистов и советовал одному из своих учеников: «Быть среди стоящих людей, да еще в Париже, городе, живущем сильной художественной жизнью, - все... Заснуть нельзя здесь, мысль постоянно бодрствует, а художник работает... Жить в Париже, великое благо для художника».
Между тем, оказавшись в Италии или во Франции, Левитан страдал. В 1890 году он писал Поленову из Италии: «Несчастный я человек. Я окончательно пришел к убеждению, что впечатления извне ничего не дадут мне, - начало моих страданий во мне самом, и что поездка куда бы то ни было есть бежанье от самого себя!» Восторг вызывают события, рождающие воспоминания о России: «Вероятно, через час раздастся благовест - о, как я люблю эти минуты, минуты, говорящие о жизни правды, говорящие не о фактическом воскресении, а о торжестве истины».
Традиции лирического пейзажа оказались исключительно устойчивы. Развитие этого направления было обеспечено заложенной Саврасовым и Левитаном системой обучения. Обоих отличало исключительно бережное отношение к каждому ученику. Саврасов являлся руководителем пейзажного класса Училища живописи; ваяния и зодчества в Москве с 1857 года на протяжении более двух десятилетий. Левитан работал в Училище последние два года жизни. Но, кажется, каждый из его учеников оставил о нем воспоминания.
Сопоставляя рассказы о Саврасове разных учеников, приходишь к выводу, что всем им запомнились одни и те же советы, ярко переданные Костантином Коровиным. «Ступайте в природу... Там - красота неизъяснимая. Весна. Надо у природы учиться. Видеть надо красоту, понять, любить. Если нет любви к природе, то не надо быть художником, не надо... Нужна романтика. Мотив. Романтика бессмертна. Настроение нужно. Природа вечно дышит, всегда поет, и песнь ее торжественна...»
Воспоминания учеников Левитана свидетельствуют о том, насколько серьезно пытался он выстроить последовательность занятий, направленных на становление профессионального пейзажиста, способного увидеть в природе то «божественное начало», о котором однажды он написал Чехову. На первых занятиях в пейзажной мастерской училища создавался уголок природы из растений, камней, почвы... Левитан готовил ученика к восприятию природы. Большое место занимала систематическая работа над натюрмортами из цветов: учитель сам покупал цветы, выстраивал в натюрмортные постановки. Тем самым решалась задача освоения колористических возможностей живописи.
Большое значение придавалось, как и у Саврасова, работе на пленэре. Специально снималась дача недалеко от Москвы. Левитан называл жизнь и работу здесь «русским Барбизоном». Он регулярно приезжал к ученикам, просматривал этюды, ориентируя каждого на самостоятельный поиск мотивов для дальнейшей разработки в картинный образ. Перед каждым ставилась задача сделать открытие в пейзаже. Левитан считал, что пейзажная живопись способна отразить все разнообразие переживаний человека, а так как они безграничны, произведения не должны повторяться. До последнего дня жизни он принимал в своей мастерской на Покровском бульваре учеников, анализировал работы каждого и давал индивидуальные советы. В этом он полностью следовал примеру Саврасова.
Еще одна особенность лирического пейзажа в русской живописи как бы следует из почвенных основ этого направления и выражается в восприятии действительности глазами сельского жителя. Большинство пейзажей написано за пределами города. Природа одушевлена жизнью, как правило, крестьянина. За редким исключением. Замечательно также, что когда Саврасов, Поленов, Левитан и их продолжатели изображают город, то жизнь его подчинена состоянию природы: озарена солнечным светом, окрашена радугой, освежена весенним дождем, погружена в осенний туман...
Когда-то А.Чехов, считавший Левитана лучшим русским пейзажистом, размышляя об особых качествах пейзажной живописи, написал, наверное имея в виду и литературу и живопись: «Пейзаж невозможно писать без пафоса, без восторга». Думается, что именно эту способность пробуждали в своих учениках Саврасов и Левитан. Они на примере собственного творчества раскрыли передними эстетическую ценность этюда с натуры, как наиболее непосредственного и самостоятельно избранного «документа» о первом впечатлении. Этюды и эскизы сохранялись до конца, словно для проверки того, насколько выражен в картине первый восторг.
Многим пейзажистам-лирикам это удавалось настолько, что возникает иллюзия создания картин на пленэре. Но, по-видимому, именно продуманность образа в рамках картины, обеспечивает силу и продолжительность эстетического впечатления таких шедевров, как «Над вечным покоем» и «Озеро. Русь» Левитана, северных и крымских пейзажей К.Коровина, лирического образа Москвы в пейзажах, воспроизведенных в журнале. Художники стремились к «договоренности» в картине своих впечатлений. В письме к С.Дягилеву в последний год жизни Левитан пишет: «Дать на выставку недоговоренные картины... составляет для меня страдание, тем более что мотивы мне очень дороги, и я доставил бы себе много тяжелых минут, если бы послал их». Безграничная любовь к родной земле не позволяла быть небрежным в выражении чувств.
